На наших глазах система глобального управления торговлей начинает меняться: ее важнейшей опорой наряду с ВТО, видимо, станут мегарегиональные торговые соглашения. Эти изменения неизбежно затронут всех участников торговли, в том числе Россию. Четвертого февраля 2016 г. в новозеландском Окленде министры 12 стран Азиатско-Тихоокеанского региона подписали соглашение о Транстихоокеанском партнёрстве (ТТП). Четырьмя месяцами ранее, 5 октября 2015 г., в Атланте были завершены переговоры между этими странами о создании ТТП, что произвело определенную сенсацию, ибо мало кто ожидал, что это произойдет столь быстро. Теперь в странах-участницах – Австралии, Брунее, Новой Зеландии, Вьетнаме, Сингапуре, США, Канаде, Чили, Японии, Мексике, Малайзии, Перу – в течение двух ближайших лет должен пройти процесс ратификации документа, после чего соглашение вступит в силу. О потенциале этого блока уже сказано неоднократно: на его нынешних участников будет приходиться около 40% мирового ВВП и 30% мировой торговли. Весьма вероятно, что эти доли в обозримом будущем увеличатся, поскольку о намерении присоединиться к ТТП еще в конце 2015 г. заявили по меньшей мере пять стран. ТТП стало первым дошедшим до стадии подписания торговым соглашением нового формата, именуемого мегарегиональным – МРТС ( Megaregional Trade Agreement – MRTA ). Другим МРТС, торгово-экономический вес которого обещает превзойти аналогичные показатели ТТП, может стать Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (ТТИП) между США и ЕС, переговоры по которому продолжаются. Ведущая роль в обоих партнерствах принадлежит Соединенным Штатам. Наконец, третьим МРТС является Региональное всеобъемлющее экономическое партнерство (РВЭП) между Китаем, Японией, Южной Кореей, Индией, Австралией и Новой Зеландией. В нем видится некий «китайский ответ» ТТП, хотя ряд стран одновременно участвуют и в том, и в другом соглашении. Реализация ТТП – один из основных пунктов в повестке Администрации Президента Обамы. При этом Вашингтон открыто указывает на свою лидирующую роль в проекте: говоря о ТТП весной 2015 г., Президент Обама подчеркнул, что США не могут позволить таким странам, как Китай, писать правила глобальной экономики. Отсутствие КНР среди участников свидетельствует о том, что одна из важнейших его целей – сдерживание Поднебесной. Разумеется, прямым текстом Вашингтон никогда не говорил, что путь в ТТП для Китая закрыт. Осенью 2015 г. Госсекретарь Джон Керри даже официально пригласил Пекин, а также Москву присоединиться к партнерству. Однако еще до этого громкого заявления американцы однозначно давали понять Пекину, что для участия в ТТП ему необходимо пройти через «предварительные договоренности» с Вашингтоном, что выглядело унизительно для второй по масштабам экономики мира. Борьба за контроль над акваторией Южно-Китайского моря Сдерживание Вашингтоном Китая в регионе выходит за торгово-экономические рамки и включает военно-стратегический аспект, который обусловлен особым положением Южно-Китайского моря (ЮКМ) – самой напряженной в мире и важнейшей для глобальной экономики океанской трассы. Ежегодно через его акваторию перемещается товаров более чем на 5 трлн долл. США, что составляет четверть мировой торговли. Из стран Восточной Азии по водам ЮКМ идут контейнеровозы с промышленной продукцией, а с Ближнего Востока в обратном направлении движутся танкеры с нефтью и сжиженным газом. Для Китая ЮКМ – чувствительная артерия, через которую проходит около 60% его внешней торговли. Стремясь усилить контроль над акваторией ЮКМ, Пекин предпринимает, в частности, попытки расширения своих территориальных вод. В ответ военные корабли США демонстративно нарушают вводимые китайской стороной запреты – минувшей осенью в ЮКМ вошли американский атомный авианосец «Теодор Рузвельт» и боевой ракетный корабль «Лассен». Обеспокоенность Пекина присутствием в ЮКМ Седьмого флота, способного перерезать его торговые коммуникации, привела к серьезному обострению отношений между Пекином и Вашингтоном. Однако даже в условиях прямого давления с использованием военной силы Китай сохраняет самообладание и проявляет сдержанность, думая в первую очередь о будущем своей экономики, а не о демонстрации готовности дать военный отпор Америке. ТТП – соглашение нового типа ТТП предполагает впечатляющий список мер по снятию торговых барьеров. В соглашении оговариваются правила практически для всех аспектов – от трансграничных потоков информации до того, как государственные предприятия должны конкурировать на международном уровне. В частности, отменяются пошлины более чем на 18 тыс. товаров, будут унифицированы санитарные и фитосанитарные меры, произойдет либерализация правительственных закупок, будут приняты жесткие правила в сферах защиты прав интеллектуальной собственности, а также конкурентной политики. Удалось достичь договоренностей в таких чувствительных областях, как доступ на автомобильный и сельскохозяйственный рынки. Последнее особенно важно для Соединенных Штатов и Японии – первые получают более свободный доступ на японский рынок продуктов питания, а вторая сможет ввозить беспошлинно свои автомобили на рынок США. Япония теперь будет больше включена в производственные цепи Северной Америки. Новая Зеландия, будучи крупнейшим экспортером молочных продуктов, добилась облегчения доступа на американский рынок. В целом, с точки зрения Вашингтона, ТТП позволит поддерживать экономический рост с помощью торговли, которая соответствует более высокому стандарту, – об этом заявил Президент Обама, выступая на осенней сессии Генассамблеи ООН. О продвинутом характере договоренностей в рамках ТТП свидетельствуют и другие пункты соглашения, по которым пока не удалось (или удалось лишь частично) достичь прогресса в рамках ВТО, а именно: об унификации рынка труда внутри группировки, нормах по охране окружающей среды, электронной торговле, торговле услугами. Новые стандарты в области рынка труда могут стать очередным вызовом для некоторых развивающихся стран региона, в частности, они приведут к серьезным изменениям внутри таких стран, как Вьетнам и Малайзия. Чтобы успешно интегрироваться в ТТП, этим странам придется доказать, что они соответствуют стандартам Международной организации труда. Необходимо будет ввести запрет на любые практики, которые приводят к принудительному труду, таким как удержание работодателем паспортов трудовых мигрантов или сбор взносов за принятие на работу. Во Вьетнаме правительство должно будет позволить рабочим создавать профсоюзы. Весьма важным и новаторским является решимость сторон отказаться и от конкурентной девальвации валют. Эти договоренности по мерам системного характера, вероятно, следует считать главной особенностью ТТП, смысл которой в стремлении к выравниванию институционального поля между странами-участницами. Формулирование единых правил и стандартов должно позволить создать практически безбарьерную среду для предпринимательства на территории 12 государств, доля которых в мировом ВВП может превысить 40%, если к партнерству будут присоединяться новые страны. Иными словами, речь идет о формировании такого инвестиционного и делового климата, который будет активно привлекать инвесторов (проблема, над решением которой не один год так отчаянно бьются российские власти). Именно данный аспект, пожалуй, и дает основание считать ТТП соглашением нового типа. Присоединяться России к ТТП или нет? Каким образом Россия должна позиционировать себя по отношению к таким новым вызовам глобальной экономики, как ТТП и ТТИП? Прежде всего, к ним не стоит относиться с предубеждением, загодя критикуя и осуждая. В этом плане хорошо бы учесть некоторые уроки прошлого. В 1947 г. СССР по ряду экономических и политических причин не стал участником Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ), предшественника ВТО, инициировав в 1949 г. создание Совета экономической взаимопомощи (СЭВ). Но уже в 1979 г. Москва твердо решила, что присоединяться к ГАТТ необходимо. Тем временем наше отставание от процессов, происходивших в рамках ГАТТ, уже стало весьма ощутимым и в дальнейшем только нарастало. В 1991 г. СЭВ был распущен. Став членом ВТО в 2012 г., Россия до сих пор не преодолела то отставание. Другой пример связан с процессами европейской интеграции в 1950-1970-е годы. Официальная советская пропаганда квалифицировала создание Европейских сообществ ни много ни мало как «явный признак углубления общего кризиса капитализма». Сегодня над этим можно посмеяться, однако используемые для нападок на ТТП и ТТИП доводы порой вызывают негативные ассоциации с прошлым. Кстати, было бы полезно в этой связи обратить внимание на реакцию Китая. Несмотря на явный антикитайский контекст ТТП, а также прошлогоднее обострение отношений с США, Пекин заявил о готовности искать пути сближения с партнерством. Похоже, это как раз тот здоровый и оправданный прагматизм, который не грех позаимствовать. ТТП открыто для присоединения государств и таможенных территорий, которые уже являются членами АТЭС, поэтому формально Россия имеет право войти в него. Однако реализовать это право вовсе не так просто. Согласно содержащейся в документах партнерства процедуре, кандидат должен принять прописанные в ТТП обязательства, а также иные условия, которые согласовываются с начальными участниками партнерства. В последней части этого предложения после запятой как раз и могут таиться те особые условия, которые, вероятно, захотят предъявить и России, и Китаю. Нечто подобное мы помним по длительным переговорам о присоединении России к ВТО – механизмы в целом схожи. Однако в случае с ТТП все может оказаться сложнее и с большим элементом субъективизма. Между тем уместно задаться вопросом: готова сегодня Россия к участию в ТТП, если бы, предположим, ее пригласили туда сейчас на максимально возможных благоприятных условиях? Ответ – нет, по чисто экономическим причинам. Условия данного партнерства вырабатывались без России, то есть без учета ее интересов. Принятые в ТТП нормы и правила во многих сферах гораздо либеральнее норм ВТО, как, например, в отношении импортных таможенных пошлин, либо их просто еще нет в ВТО, как, например, правил для инвестирования, положений о трудовых стандартах. Поэтому сегодня крайне сложно представить, каковы в реальности могли бы быть эти «максимально благоприятные» условия для России. Очевидно, необходимо, прежде всего, заняться внимательным анализом всех положений ТТП, что позволило бы в перспективе выработать соответствующую стратегию и тактику взаимодействия с ним. По словам замминистра Минэкономразвития России Станислава Воскресенского, на долю стран, заключивших это соглашение, приходится не более 10% нашей внешней торговли. Вместе с тем в перспективе компаниям многих стран придется подстраиваться под новые правила, тем более, когда речь идет о торговле несырьевыми товарами, считает чиновник. Вот это последнее и представляется весьма важным для России, которой пока не удается наращивать долю несырьевых товаров в своем экспорте, а в 2015 г. эта доля даже снизилась по сравнению с предшествующим периодом. В Москве изучают варианты стратегии в условиях новых вызовов, созданных мегарегиональными форматами ТТП и ТТИП. Таковым, в частности, мог бы стать «симметричный ответ» в виде формирования экономического партнерства между Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС), странами-членами Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Такую идею, в частности, высказал Президент России Владимир Путин в послании Федеральному собранию в 2015 году. В первом приближении идея выглядит вполне здравой, но возникает вопрос: насколько подобное партнерство нынче реалистично? Ибо для инициирования его формирования желательно (если не сказать необходимо) исходить из экономической привлекательности созданной у себя интеграционной группировки. Является ли таковым на сегодняшний день ЕАЭС? После распада СССР Москва стремилась создать на постсоветском пространстве мощную интеграционную группировку, которая могла бы быть сравнима по весу с основными геоэкономическими центрами, такими как США, ЕС, Восточная Азия. Однако задача оказалась существенно сложнее, чем представлялось вначале. ЕАЭС, начавший функционировать с января 2015 г., далеко не в полной мере оправдал первоначальные надежды и замыслы. Помимо того что его запуск произошел в условиях серьезного экономического спада в России и западных санкций, между членами объединения не только не исчезают, но постоянно возникают новые торгово-экономические противоречия. За первое полугодие 2015 г. более чем на четверть снизился торговый оборот внутри ЕАЭС. Ухудшается структура взаимной торговли за счет значительного сокращения взаимных поставок машин, оборудования, транспортных средств, металлов и металлоизделий. В 2014 г. общий внешнеторговый оборот ЕАЭС составил около 1 трлн долл. США, что на порядок ниже аналогичного показателя стран ТТП. По итогам 2015 г., судя по всему, разрыв будет еще больше. Это не означает, что ЕАЭС вовсе не обладает привлекательностью для потенциальных партнеров, – создана, к примеру, зона свободной торговли с Вьетнамом, планируются аналогичные соглашения с другими странами. Тем не менее все это еще не позволяет рассчитывать на серьезный рост торгово-экономического потенциала «ЕАЭСплюс» в обозримой перспективе и приближение к показателям ТТП. Что касается привлечения партнеров из ШОС и АСЕАН, то здесь вряд ли можно ожидать активного интереса. Китай очевидно озабочен поиском подходов к взаимодействию с ТТП; кроме того, Пекин намерен играть ключевую роль в проекте РВЭП. Часть стран АСЕАН уже вошла в ТТП, часть изъявила желание сделать это. Но вместе с тем Россия и Китай уже договорились о переводе идеи сопряжения ЕАЭС и Экономического пояса Шелкового пути в практическую плоскость – в мае 2015 г. Владимир Путин и Си Цзиньпин подписали соответствующее совместное заявление. Остается только увидеть, насколько эта договоренность будет успешно претворяться в жизнь. В случае успеха это и может стать реальным ответом ТТП. Однако ТТП – это уже реальность и не пытаться адаптироваться к ней с поиском собственной выгоды было бы неразумно. С появлением ТТП и ТТИП начинает меняться и представление о конфигурации системы глобального управления торговлей в недалеком будущем. Несмотря на то, что в итоговой Декларации Министерской конференции ВТО в Найроби (декабрь 2015 г.) был вновь подчеркнут центральный характер многосторонней торговой системы и исключительная важность существующих в ее рамках правил, которые закреплены в Марракешском соглашении о создании ВТО, возродить центральную роль ВТО в прежнем виде уже не представляется возможным. С другой стороны, надежда на то, что МРТС установят некий естественный и гармоничный порядок, является иллюзией, – роль ВТО должна остаться существенной. Это дает основание предположить, что в складывающихся новых обстоятельствах система глобального управления торговлей будет становиться многоопорной. Ее естественными главными элементами должны стать мегарегиональная и многосторонняя опоры (кроме них в качестве третьей опоры могут быть также использованы двусторонние инвестиционные соглашения). В этой системе центральной опорой должна стать ВТО. Но и без другой опоры – МРТС – система рухнет. Это и является, по мнению автора, крайне весомым аргументом в пользу серьезного изучения и проработки путей взаимодействия с ТТП, а также с ТТИП в случае его успеха. Алексей Портанский – профессор факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ, Ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН Для подписки на электронную рассылку «Мостов» заполните эту форму .
Written by Алексей Портанский